— Сейчас не об этом.

— Да, это он, пришел сегодня с девицей, ну, из тех, у которых загар никогда не сходит, и они ведут себя так, словно вылезли не из того же места, откуда все, а из золотой вагины богини. Пришел, мол, я купил у вас ресторан, будьте добры, освободите помещение до Нового года.

— А ты что?

— Стою, обтекаю дерьмом, молчу. Что я могу? Денег никто не дает, все давно перезаложено, а Слава сказал, что моя доля — это его доля, так как он оставил мне квартиру, но при этом продал теткин дом. Твою же мать, как же я устала от всего.

— Что он еще говорил?

— Слава?

— Да гори твой Слава в аду! Дымов что говорил?

— Предлагал подарить мой ресторан своей марамойке малолетней, а она здесь откроет магазин трусов.

— Он что, не узнал тебя?

— Не знаю. Но мне кажется, ему было стыдно, что вот я такая — в фартуке официанта, а он весь лощеный, богатый, довольный собой. Противно было.

— Женька, это шанс, нужно встретиться с ним, напомнить о былом, о проведенных страстных ночах, слово за слово.

— Совсем ненормальная? У меня есть гордость и самолюбие. Но, блин, как все было складно и логично, как он хорошо играл и притворялся, — хватаюсь за голову, смотрю в одну точку. — Я ведь верила ему, да скажи он тогда, что богат, да мне было бы все равно.

— Жень, а ты вообще новости смотришь?

— Нет, у меня нет телевизора, Слава забрал.

— На него было два покушения, — Тома стучит острым ноготком по снимку из журнала. — Новости гремели на всю страну: конец октября, все решили, что вернулись лихие девяностые, средь белого дня снайпер, гильзы по асфальту, все залито кровищей.

— Сейчас он вполне живой и тогда в деревне был тоже.

— Да, дела, конечно, странные.

Не думала, что будет так больно снова встретить его, а ведь я ждала, он не просил номер телефона, ничего не обещал. Я как девочка-подросток — сама написала на бумажке и положила в карман его куртки, когда уезжал.

Я взрослая женщина, у меня куча проблем, жизнь рухнула, муж ушел, любимое дело продали, понятно, что это все не конец света, и в моем возрасте жизнь только начинается.

Жизнь.

А вот это пугает больше всего.

— И еще знаешь что… Кажется, я беременна.

— От кого?

— От олигарха или электрика, не знаю уже.

А вот сейчас повисла нехорошая пауза. Тамара медленно поставила бокал на стол, придвинулась ближе.

— Вроде не первое апреля, а у тебя шутки несмешные. В смысле «беременная»?

— Тома, какой смысл в слове «беременная»? Самый прямой. Это когда задержка, а потом писаешь на тест, и проявляются две полоски.

Снова смотрю в окно, вид из него успокаивает больше, чем пронзительный взгляд подруги. Как вообще могло такое произойти? Да, я бросила пить таблетки, которые глотала годами и мне не двадцать лет, чтоб так легко моя яйцеклетка благодарно приняла сперматозоид.

— Две, говоришь? А виновник торжества — это тот электрик из деревни? Где вы шоркнулись пару раз, и он уже пустил в тебя корни? Ему сколько лет?

— Дымову судя по статье, пятьдесят. Владимиру примерно столько же я бы дала. Да и имя совпадает. Слушай, Тамара, я не выжила из ума и это точно от, не двойник и не брат близнец, мы не в индийском кино.

— Ну, то, что ты дала, это ты молодец, воспользовалась советом подруги. А это точно он? Ну, Жень, ты уверена? Может, он просто один типаж, сейчас все отпускают бороды, как ненормальные, называя это брутальностью. Ты хоть фамилию его спросила, кроме имени?

— Можно подумать, что ты СНИЛС спрашиваешь, когда спишь с любовниками.

— Женя, я — это я, у меня другие моральные принципы и взгляды на жизнь. А ты у нас натура утонченная, профессорская дочка, воспитанная на классике, в окружении антиквариата и достойных людей общества, ну, это я про твоего мужа дерьмового, не говорю. Господи, а теперь еще дала какому-то электрику и залетела.

Тома говорит, конечно, складно, но именно в тот момент я и не думала о паспорте, фамилии, кто он и откуда. Мне просто было безумно хорошо, это помешательство, сексуальная эйфория, тело откликалось на любое его прикосновение, взгляд. Даже сейчас по телу бегут мурашки, а внутри все сжимается от воспоминаний.

— Ты чему улыбаешься?

— Марк как-то лет в шестнадцать пришел домой под утро и с засосом на шее. Я у него спрашиваю: «Сын, это, вообще, что такое?» А он мне: «Мама, это страсть». Так вот, Тамара, это была страсть. И что теперь делать, я не знаю.

— Предохраняться не пробовали? Капец, конечно, я в шоке, взрослые люди, тебе почти сорок, ему полтинник — и как подростки, их накрыла страсть и беспросветная глупость.

— Тамара, не начинай, к тому же Володя прерывал акт и не кончал в меня.

— Володя, сука! Этот Володя приперся сюда с какой-то девицей, сделал вид, что первый раз тебя видит, словно ничего между вами и не было. И ты думаешь, после того как он прерывался он поверит в то, что это его ребенок?

— Не знаю. Он девиц меняет каждый месяц, я посмотрела в интернете, для него и правда ничего не было. Так, случайная связь на лоне природы с запутавшейся в жизни уже немолодой и как выяснилось, голодной до секса женщины.

— И ты вот так все оставишь?

— Сама же говорила: молодец, что избавлюсь от ресторана. К черту тогда его, продам оборудование, выпишу всем расчет, буду жить без этой головной боли.

Реально не знаю, что делать и как теперь быть. Когда Володя уехал — так быстро, практически не сказав ни слова, оставив некоторые вещи, — думала, вернется, ждала. Двое суток еще ждала, дура наивная.

Но потом, вытащив машину из снега, зарядив севший аккумулятор на ферме, уехала в город, оставив ключи у Егора и записку в дверях, где они.

В первую неделю окунулась в работу, Федор слег с гриппом, крутилась как белка в колесе, пыталась взять у банков кредиты под залог квартиры, но мне не давали.

А потом только в первых числах декабря обратила внимание, что нет месячных. Мне бы стоило уже тогда задуматься, почему так болезненно ноет грудь и соски стали чувствительнее, но нет, я даже не сопоставила все факты.

Тринадцатое декабря, плохое число, да еще понедельник, купила в аптеке напротив ресторана тест. Долго смотрела на проявляющиеся две полоски, а внутри нарастали страх и паника.

Схватилась за живот, не узнала себя в зеркале, из него на меня смотрела какая-то замученная с темными кругами под глазами женщина.

Надо было идти к гинекологу и принимать решение, что делать, но я все оттягивала. Знала, что не смогу сделать аборт, а надо. От меня ушел муж, нет работы, мне сорок лет, случайный любовник пропал, и как жить дальше — неизвестно.

— Зато я знаю.

— Что? — вздрогнула от резкого и решительного возгласа Тамары.

— Нужно идти к нему, прям вот так, в офис, и все рассказать. Ребеночка заделал он, вот пусть и отвечает.

— К кому?

— К Дымову.

— Нет, я не могу. Нет, Том, нет, точно не сейчас.

— Не пойдешь ты, пойду я. Если он засунул свой писюн в тебя, то пусть ответит за это.

Глава 18

Устало тру виски, прикрываю глаза. И все еще вижу удивленный, а потом полный — нет, не ненависти, а презрения взгляд Жени. Вот дернул же меня черт разговаривать при Милке с ней, словно это она после семи дней сексуальных каникул в деревне собрала сумку и уехала, бросив меня. А я как обиженная барышня срываю зло.

Но повторяю как мантру, что никто ничего никому не обещал. Секс был прекрасный, женщина сексуальна и откровенна. Но! Это всего лишь секс, ничего больше. И бизнес есть бизнес, если это ее ресторан, то зачем тогда продала?

— Черт.

— Владимир Сергеевич, чего так поздно в офисе? Все думаешь, как заработать еще пару миллионов? — Савельев стоит в открытых дверях кабинета, за его спиной тускло горит свет в приемной, а за окном действительно скоро ночь.

— А ты уже нашел заказчика моего покушения? Или хотя бы исполнителя? Чего такой довольный, Макс?